Читать сочинение по русскому языку, культуре речи: "Дым без огня" Страница 2

(Назад) (Cкачать работу)

Катя выискивала исторические примеры, утешавшие ее тем, что некоторые знаменитости до беспамятства влюблялись в сверстниц своих взрослых дочерей, а некоторые даже, настрадавшись обращали таких подруг в подруг собственной жизни.

Вася весьма охотно усаживался за обеденный стол -- и Катя не без злорадства делала вывод, что дома его, видимо, плохо кормят. Она пришивала ему недостающие пуговицы, удовлетворенно приходя к мысли, что дома о нем скверно заботятся.

Если б о жизненном пути Васи задумали читать лекции или создать книгу, Катя бы вполне могла стать его биографом: о фактах жизни Кулькова она знала почти все. Почти... Потому что, как она догадывалась, всего никто ни о ком вообще не знает.

В доме Малининых Василия Григорьевича Кулькова звали просто Васей, будто он только вчера явился к Александру Степановичу и сказал.

-- Спасите меня, профессор!

Сказал, как врачу... И Александр Степанович, хоть врачом не был, перво-наперво изучил "историю болезни" Кулькова. Он подробно расспросил пациента, какой его сразил недуг и в чем причины заболевания.

Вася, обхватывая шею руками и как бы прикрываясь от нависшего над ней топора, поведал декану факультета о том, что даже в несмышленую младенческую пору не был просто воспитуемым, а, можно сказать, брал у старших уроки педагогики, подсознательно догадываясь, что они ему в будущем пригодятся. Готовясь к воспитательной деятельности, изучая Песталоцци, Ушинского и Макаренко, Вася придавал значение не букве, а духу их теорий. И буквы ему отомстили. При поступлении в педагогический институт он получил тройку за сочинение.

Кульков приехал на экзамены из недалекого полупоселка-полугородка. Отец его работал там плотником. И поэтому угроза отца, о которой он сообщил декану, казалась вполне реальной, соответствующей плотницкой профессии:

-- Если не поступишь, прибью!

Отец-тиран не читал Песталоцци, не разделял Васиного призвания, но, с трудом поддавшись мольбам сына и согласившись на пединститут, сделал то самое предупреждение, помахивая в воздухе молотком.

Вася-абитуриент рассказал обо всем этом декану Александру Степановичу Малинину. И тот прочитал его экзаменационное сочинение. Оно посвящалось теме, которая, как уведомил Вася, должна была стать главной темой педагогических изысканий всей его жизни: "Друзья мои, прекрасен наш союз! (О дружбе в жизни великих людей)".

-- Ошибки только орфографические, -- констатировал Александр Степанович. -- Смысловых и педагогических описок -- ни одной. Человеку, который так воспевает братство, необходимо в ответ протянуть руку. Таким, брат, макаром!

И рука протянулась: Вася поступил в институт. Лет через десять Кульков, по-девичьи заливаясь морсом не очень густой концентрации, стал повторять:

-- Всякий раз, садясь за свой деканский стол, я вспоминаю, что здесь сидел Александр Степанович. И что здесь, на этом рубеже милосердия, решилась моя судьба!

-- Придет время -- и вы скажете нечто подобное, заняв по праву мой нынешний, проректорский, стол, -- произнес как-то Малинин.

Вася в суеверном страхе воздел руки вверх, к потолку кухни, где шел

Похожие работы